Том 28. Письма 1901-1902 - Страница 35

Поедем, собака, в Италию! Поедем! Поедем, пока есть деньги, а то, гляди, года через два-три уже нельзя будет разъезжать.

Обнимаю тебя, моя жена. Спи покойно, бог тебя хранит.

Твой Antonio.

Мать, когда я сказал ей, что ты приедешь на Рождество, обрадовалась и сказала: «Ну, слава богу». Сегодня опять говорила об этом и просила написать тебе, чтобы ты приехала непременно.

Каратыгиной К. А., 25 ноября 1901

3550. К. А. КАРАТЫГИНОЙ

25 ноября 1901 г. Ялта.

25 ноября 1901.

Дорогая Клеопатра Александровна, у меня нет своей санатории и не было. В Ялте есть санатория кн. Барятинской и дом Благотворительного общества. В первой берут, кажется, по 25–30 рублей в месяц и во втором — 50 р., обе они заняты, и кандидаты давно уже записаны. Что касается места, то найти его в Ялте очень трудно. Здесь плотник или столяр найдет себе дело, и обыкновенный смертный, не знающий специальности, может только репетировать детей, а по этой части все уже занято студентами, которых здесь немало.

Все-таки я буду расспрашивать своих знакомых, узнавать, и авось найдется что-нибудь, хотя не могу себе представить, что именно найдется.

Мое здоровье, по-видимому, лучше, чем было, но живется скучнее, так как Ялта самое скучное место в свете, особенно в зимнее время.

Желаю Вам всего хорошего, здоровья и душевного покоя, крепко жму руку.

Искренно преданный

А. Чехов.

Книппер-Чеховой О. Л., 25 ноября 1901

3551. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

25 ноября 1901 г. Ялта.

25 ноября 1901.

Милая дуся моя, напрасно подполковник волнуется: рассказ «Один из многих» не вошел в марксовский сборник, потому что он переделан в водевиль «Трагик поневоле».

Значит, моя фотография дошла к тебе благополучно, не погнулась? Береги ее, она unicum. После моей и твоей смерти ее надо будет отослать в Таганрогскую городскую библиотеку, где имеется мой архив.

Я работаю, но неважно. Погода скверная, в комнатах холодно, до Москвы далеко, и в общем создается такое настроение, при котором писание представляется лишним.

Думаешь ли ты, собака, приехать в Ялту на Рождество? Думаешь ли? А я каждый день думаю о том, как ты приедешь и как мы вместе поживем денька три.

А разноцветные карандаши, которые подарила мне твоя мама, у меня разбирают и разворовывают по одному. Ручка дяди Саши цела.

Ты ходила к Малкиелям обедать? Воображаю, как это интересно!

Ты спрашиваешь, был ли я у Толстого после приезда из Москвы. Да, бывал. Недавно ездил с Горьким и Бальмонтом, о чем, кажется, писал уже тебе. Будь погода получше, я ездил бы к нему чаще.

Будь здорова, жена моя милая. Не суди меня за то, что письма мои так пусты и так тощи. Писать не о чем. Даже о Шольце ничего не могу написать тебе, так как уже писал о нем. Он обещает гонорар, но сначала ведь надо перевести, потом напечатать, потом продать… длинная история! Русские писатели, к тому же, если нужны, то только в России, умница моя.

Целую твои ручки, не забывай, вспоминай хотя два раза в сутки.

Твой муж Antonio.

Ты спрашиваешь, какой это доктор Тихонов был у меня. Это тот самый, который в Ливадии лечил царя от тифа, лейб-медик, мой товарищ по выпуску. Извини, ходил гулять, руки замерзли, трудно писать.

А здешние доктора не пускают в Москву.

Книппер-Чеховой О. Л., 27 ноября 1901

3552. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

27 ноября 1901 г. Ялта.

27 ноября 1901.

Сегодня нет от тебя письма, жена моя хорошая. Ну что ж, погожу до завтра. Ты пишешь, что жаждешь прочесть мой новый рассказ. Но при теперешнем настроении, в этой паршивой Ялте я не могу написать ничего такого, что могло бы, по твоему мнению, утолить жажду.

Пьеса Немировича будет иметь успех. Не падайте духом. Только следовало бы одновременно репетировать и «Мещан», а то после Рождества нечего вам будет играть, кроме Немировича. А Алексеев, очевидно, немножко упал духом. Он избалован успехом, а это значит, что полууспех для него нож острый.

Мать благодарит тебя за письмо. Ты пишешь ей насчет эмса и горячей воды. Но всё это, дуся моя, невозможно. И не пиши насчет еды, ибо сие бесполезно. Мать и бабушка — обе старухи, они очень беспокоятся, обе хлопочут, но все же одной 70, а другой уже 80 лет.

Твои письма очень интересны, я читаю по два, по три раза.

А бани здесь нет, мыться негде! Мою одну только голову.

Целую тебя крепко. Не забывай твоего мужа. Напиши два слова о здоровье Лужского.

Твой Antonio.

Чеховой М. П., 27 ноября 1901

3553. М. П. ЧЕХОВОЙ

27 ноября 1901 г. Ялта.

27 н.

Милая Маша, отвечаю на твое письмо. Сегодня нельзя к нотариусу, идет дождь, грязно; пойду завтра. Напрасно ты обратилась к Коновицеру; нужно только послать Перфильевой деньги — и дело с концом. Никаких ку́пчих, никаких бумаг, ничего не нужно. Если угодно Перфильевой, то пусть сама она хлопочет, продает Кучук-Кой, а мне надоело уже… И Коншин пусть сам продает Мелихово, хотя за бесценок, это всё равно, лишь бы скорей развязаться.

Мать здорова, всё благополучно. Собаки постоянно радуются, особенно Каштанка.

Итак: пошли Перфильевой деньги при письме, которое я тебе послал раньше, и больше ничего не нужно, а то конца не будет тратам.

Кланяюсь низко и желаю всего хорошего. Будь здорова.

Твой А. Чехов.

На обороте:

Марии Павловне Чеховой.

Книппер-Чеховой О. Л., 28 ноября 1901

3554. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

28 ноября 1901 г. Ялта.

28 ноября.